Боярская честь - Страница 30

К оглавлению

Так, с плотниками и холопами определился. Надо решать с приписанными крестьянами.

Я собрал мужиков, оглядел их.

— Нравится такая жизнь?

Нестройное «нет» в ответ.

— Кто умеет писать?

Тишина.

— Кто у вас поавторитетней будет?

— Чаво?

Ясно, слова этого не слыхивали. Я тоже хорош — завернул.

— Кто поопытней будет?

Мужики вытолкнули вперёд щуплого мужичонку.

— Архип я.

— Назначаю тебе старшим — всем его слушать. Обойдёте все избы, посмотрите, что отремонтировать надо. В деревне у вас появились новые люди, здесь им жить и работать. Живите дружно. Скоро здесь будет мельница и гончарная мастерская. Летом работаете в поле, зимой — промыслом занимаетесь. Кто не ленится — будет сыт, одет. Как говорится, «Будет сыт, пьян, и нос в табаке».

— В чём нос?

Тьфу-ты, опять не туда меня понесло.

— Продолжаю. Пока плотники здесь — дома свои отремонтировать. Это — первая и главная задача. Архип, обойди все избы, определись. Потом — все мужики в лес, поможете на рубке. Лошади есть?

— Есть одна.

— В подводу её — брёвна таскать будете.

— Зачем же в подводу, боярин? Хлысты лучше волочить.

— Ну так волочить будете.

Я взобрался на коня. Вроде всех загрузил делом. Надо в город — там дел полно. Оказывается, боярство — не только в горлатной шапке ходить, тут вертеться надо.

Я погнал коня в город.

Плохо, что не обзавёлся в Вологде знакомыми. Позарез нужен был управляющий. Не могу я разорваться между Вологдой и Смоляниново. Нужен человек, который будет приглядывать за стройкой, решать текущие вопросы. С меня хватит за глаза общего руководства и добычи денег. По моим прикидкам, денег пойдёт на всё задуманное — немерено.

Поставив коня в конюшню в своём дворе, я даже не стал обедать. Бросил Елене: «Попозже», и быстрым шагом пошёл на торг. Я обходил мелких торговцев, рассматривая их, а не товар.

Вот этот вроде подходит. Глаза живые, смышлёные, одет опрятно, чисто, но бедновато. Похоже — то, что мне надо.

Подойдя к нему, я спросил:

— Ты сколько за день зарабатываешь?

— Я же не заглядываю в твой кошель, барин.

— Не барин я, а боярин.

В эти века звание своё никто умалять не собирался и от другого терпеть бы не стал.

— Хоть и князь. Я свободный человек.

— Свободный, а дурак. Я работу тебе предложить хотел.

Я повернулся и пошёл прочь. Свет клином на этом мелком разносчике и продавце не сошёлся. Однако через несколько шагов услышал сбоку деликатное покашливание. Я скосил глаза — рядом семенил со своим лотком давешний торговец.

— Слышь, боярин, а что за работа?

— Ты же свободный человек, с боярином, да и с самим князем разговаривать тебе несподручно, чего же тогда меня догнал?

— Интересно стало.

— Ступай своей дорогой.

— Две полушки.

— Не понял — чего «две полушки»? Я ничего не покупаю.

— За день зарабатываю две полушки — ты же сам спрашивал.

— Не густо. Семья есть?

— А то как же.

— Хочешь зарабатывать больше? Только и крутиться надо будет как белке в колесе!

— Ежели чего супротив закону, то я не согласен. Скажем — скрасть чего или морду набить, или того хуже — не согласен я.

— С чего ты решил, что я тебе душегубские дела предложить намерен? Мне управляющий в деревню нужен, несподручно мне все дела самому делать.

Торговец задумался:

— Нет, не смогу — опыта нет.

— Опыт — дело наживное, лишь бы желание было. Коли сговоримся — объясню, помогу, да и сам в деревне бывать часто буду. Серьёзное дело пригляда требует.

Парень почесал затылок.

— Попробовать можно, а ну как не получится?

— Всего и делов, что назад, на торг вернёшься. Я тебе работу не на один день даю, будешь за дело радеть да головой думать, так и деньги будут.

Парень определённо нравился мне. Проходимец давно бы ухватился за предложение, а этот взвешивает силы. Одежда чистая — тоже плюс: за собой следит, значит, и за порядком следить будет.

— А сколь платить будешь, боярин?

— Вдвое против теперешнего заработка. А дальше от тебя зависеть будет. Отличишься, смекалку да разумение покажешь, честность и рвение к делу — добавлю деньжат. Не способен коли окажешься — уж извини, на торг вернёшься.

Парень снова задумался, и когда я уже стал терять терпение, решительно сказал:

— А пропади она пропадом, такая жизнь, с хлеба на квас перебиваюсь. Согласен. Где хоть деревня-то?

— Тридцать вёрст отсюда, Смоляниново называется.

— Знаю, сам недалеко от тех мест родился, из Бежицы я.

— Звать-то тебя как?

— Андрюшкой отец нарёк. А тебя как звать-прозывать?

— Боярин Георгий Игнатьевич Михайлов. Сейчас вот что — надо выбрать коня и подводу. Во всей деревне одна лошадь, а телега нужна позарез.

— Лоток с товаром куда?

— Сейчас лошадь с подводой купим — заедешь домой, оставишь лоток. С утра выезжаем. Ты где живёшь?

— На Архангельской — третий дом с угла, ежели от храма Златоустовского идти.

Мы пошли в угол, где торговали лошадьми, телегами, сбруей, сёдлами. Тут терпко пахло лошадиным потом и кожей от сёдел. Вдвоём выбрали смирного мерина, подобрали ему упряжь и телегу. Мерина сразу запрягли, Андрей положил на подводу лоток с мелким товаром, уселся на передок.

— Садись, боярин Георгий Михайлов, довезу.

На подводе ехать лучше, чем идти, хотя несколько и умаляет звание боярское. Ладно, не велика пока птица.

Я уселся на телегу, важно бросил: «Трогай!» Объяснил Андрею, где мой дом. Как-никак он теперь управляющий моим хозяйством, лицо доверенное, и должен знать, где найти своего хозяина.